Joomla 1.5 Template By Youjoomla.com

15 апреля 2011

Многолетняя работа Юрия Норштейна над фильмом «Шинель» может остаться неоконченной из-за отсутствия финансирования в Росиии. Норштейн считает, что бедственное положение анимации связано не только с отсутствием денег, но и с кризисом мысли.

— Сейчас снова заговорили о том, что реформа госфинансирования кинематографа может убить анимацию.

Вы как-то ощущаете этот процесс на себе?

— Я не нахожусь в сердцевине практической работы. Когда есть заявка, ее рассматривает комитет при Минкульте, появляются деньги, продюсер. Более того, я не хочу в этом участвовать. Сам факт таких тендеровых раскладов уже
унизителен для творческого человека. Но с мультипликацией вообще отдельное дело, потому что на нее не обращают
внимания. Классический для меня пример — совещание Путина с кинематографистами двухлетней давности, на которое не был приглашен ни один мультипликатор.

— Но все-таки большая часть анимации в России производится на государственные деньги.

— Что касается меня, то я деньги не брал и не буду брать. А мои коллеги вынуждены стоять в очереди и ждать, когда
они получат очередную пайку. Это унизительно, противно. Государство выделяет деньги, но это не является  нормальной системой. Пример — студия Александра Татарского «Пилот». Сейчас там практически не производят фильмов. Еще при жизни Татарского происходили такие мощные перебои с финансированием, что им еле-еле удалось закончить один из лучших проектов современной анимации «Гора самоцветов».

— На государственном уровне говорят, что нужен индустриальный подход. Допустим ли он в анимации?

— А подход всегда был индустриальным. Раньше не возникало вопросов, как совместить творчество и индустрию:
государство выделяло деньги, поддерживало студии, тот же «Союзмультфильм». Студия производила 40 фильмов в год — около 8 часов. Но сейчас только полнометражное кино находит путь к экрану. При этом не обращают внимания на то, что в стране делаются и делались короткометражные мультфильмы — они воспринимаются как «неформат». Хотя я вообще не понимаю, как понятие «неформат» можно отнести к культуре и искусству. Вся мультипликация развивалась именно из таких 10-минутных фильмов.

— Почему тогда сейчас так остро встал вопрос совмещения индустрии и творчества? Иногда создается впечатление, что эти линии никогда не пересекаются.

— Сегодня очень много говорят о коммерции, экономике, прокате фильмов, но никто не говорит об искусстве. Например, реформа госфинансирования кино под личным патронажем Путина. В многостраничных документах
образовавшегося в итоге фонда нигде нет слова «искусство». Мне кажется, что отсутствие художественной мысли,
которое является отражением отсутствия мысли в стране, катастрофично. Вспомните студию «Союзмультфильм». Притом что на ней было налажено абсолютно поточное производство, какое было разнообразие авторских почерков!

— Получается, что главная проблема анимации — это не отсутствие денег, а нехватка талантов?

— Понимаете, разговор должен идти не только о проблемах анимации, а в целом — о психологической и культурной
атмосфере в стране, которая сегодня все больше переходит в коллективную пошлость. Это резкие слова, но по-другому я не ощущаю. Есть отдельные личности, не только в мультипликации, но в кинематографе в целом, которые несут свое знамя и делают то, что хотят и должны делать, какие бы времена на дворе ни были — Саша Петров, Андрей Хржановский, Иван Максимов.

— Все имена, которые вы назвали, известны и в России, и во всем мире уже давно. Почему сейчас так мало молодых художников, которые могли бы создать что-то новое, самобытное?

— Основная проблема в том, что художники сейчас хотят творить, но при этом совершенно не хотят напрягаться. Не
важно, чем живет страна, важно, чем живет художник, который потом, независимо от страны, даст мысль, идею. А сегодня художник считает мысль факультетом ненужных вещей. Это является точным отражением того, что сейчас
происходит и в учебных заведениях, и во всей стране. Поэтому я настроен довольно мрачно.

Источник: Газета «Труд»

{jcomments on}